Неточные совпадения
Он веселился без
устали, почти ежедневно устраивал маскарады, одевался дебардером, [Грузчиком (франц. dе́bardeur).] танцевал канкан и в особенности любил интриговать
мужчин.
Мазурка клонилась к концу: несколько пожилых
мужчин и дам подходили прощаться с бабушкой и уезжали; лакеи, избегая танцующих, осторожно проносили приборы в задние комнаты; бабушка заметно
устала, говорила как бы нехотя и очень протяжно; музыканты в тридцатый раз лениво начинали тот же мотив.
Усталыми шагами приближался я к жилищу Николая Иваныча, возбуждая, как водится, в ребятишках изумление, доходившее до напряженно-бессмысленного созерцания, в собаках — негодование, выражавшееся лаем, до того хриплым и злобным, что, казалось, у них отрывалась вся внутренность, и они сами потом кашляли и задыхались, — как вдруг на пороге кабачка показался
мужчина высокого роста, без шапки, во фризовой шинели, низко подпоясанной голубым кушачком.
Если даже
мужчина способен упереться лбом в
уставы судопроизводства и не идти никуда дальше, то женщина упрется в них тем с большим упоением, что для нее это дело внове.
Плясала, она долго, со многими,
мужчины уставали, а она всё не могла насытиться, и уже было за полночь, когда она, крикнув...
Шутя и смеясь, они быстро накрыли стол для кофе и убежали, а на смену, гуськом, один за другим из кают медленно вылезли пассажиры: толстяк, с маленькой головой и оплывшим лицом, краснощекий, но грустный и
устало распустивший пухлые малиновые губы; человек в серых бакенбардах, высокий, весь какой-то выглаженный, с незаметными глазами и маленьким носом-пуговкой на желтом плоском лице; за ними, споткнувшись о медь порога, выпрыгнул рыжий круглый
мужчина с брюшком, воинственно закрученными усами, в костюме альпиниста и в шляпе с зеленым пером.
Закрыв глаза, простоял ещё несколько времени, потом услышал шаги, звон шпор, понял, что это ведут арестованных
мужчин, сорвался с места и, стараясь не топать ногами, быстро побежал по улице, свернул за угол и,
усталый и облитый потом, явился к себе домой.
— Такое идет, как будто все, и
мужчины и бабы, плешивые стали, ей-богу! У всех явилось какое-то одно, как у арестантов. Или выстегал их кто-то прутьями и люди не могут сидеть, бегают-бегают, а всё потому, что начальство уже
устало заботиться о людях: а ну вас, свиньи, к бесу, нате вам свободу! Вот, живите, а я — посмотрю из-за уголка, что будет…
Люди привыкли думать, что стряпать, шить, нянчить детей — дело женское и что делать это
мужчине даже стыдно. А между тем, напротив того, стыдно
мужчине, часто незанятому, проводить время за пустяками или ничего не делать в то время, как
усталая, часто слабая, беременная женщина через силу стряпает, стирает, нянчит.
Она так глядела и имела такое выражение, как будто море, дымок вдали и небо давно уже надоели ей и утомили ее зрение; она, по-видимому,
устала, скучала, думала о чем-то невеселом, и на ее лице не было даже того суетного, натянуто-равнодушного выражения, какое бывает почти у всякой женщины, когда она чувствует вблизи себя присутствие незнакомого
мужчины.
Екатерина Ивановна. Ах да, а я и забыла совсем: смотрю, совсем го-о-лая сижу, а кругом
мужчины. Я
устала, Лизочка, я ужасно
устала, попробуй, какая у меня тяжелая голова. Ах, как я
устала…
— Значит, надо искать
мужчин. На балах вы блистаете, вы танцуете, вас крутит в вальсе корнет Вальденштубе. По этой части он отменный экземпляр. Но у всех истых танцоров la comprenette est un peu difficile [недостаток сообразительности (фр.).], как говорят в Марселе. А в антрактах между танцами вы так
устанете, что вам уж не до разговоров.
Елизавета Петровна вскоре переехала в Перово, к Алексею Григорьевичу Разумовскому. Туда приглашен был и великий князь с великой княгиней. Каждый день бывали в Перове охоты, и
мужчины возвращались домой поздно,
усталые и нелюбезные, так, что дамам приходилось искать развлечения в себе самих. Государыня ежедневно принимала участие в охоте.
Мужской пол по старому
уставу должен жить особо, послужить старцу должен
мужчина, — того ради ставила Евпраксия Михайловна на усадьбе особую келью, а потом искала человека, смотрел бы он за келейкой денно-нощно, был бы при ней неотходно, приносил бы старцам и перехожим богомольцам горячую пищу; служил бы не из платы, а по доброму хотенью, плоть да волю свою умерщвлял бы, творил бы дело свое ради бога.